Влияние семейных факторов на снижение темпа психического развития ребенка

ВЛИЯНИЕ СЕМЕЙНЫХ ФАКТОРОВ
НА СНИЖЕНИЕ ТЕМПА ПСИХИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ДЕТЕЙ

В основе особенностей поведения и деятельности детей с временной «задержкой» психического развития лежит недоразвитие личности. Здесь обычно подчеркивается значение органической дефицитарности. Ряд авторов (Г.Е.Сухарева, Н.М.Щелованов, Д .Боулби) дополнительно рассматривают «задержки» психического развития, возникшие в результате недостаточности, дефицита педагогических воздействий. У. некоторых детей с тяжелыми формами «педагогической запущенности» существует вероятность возникновения социально детерминированной вторичной «задержки» умственного развития. Снижение темпа психического развития — термин, отображающий более динамичное понятие, чем «задержка», и применяется для обозначения самых легких, начальных форм психического отставания. Снижение темпа может быть обусловлено теми же факторами, что и «задержка» развития. Однако для него приобретают самостоятельное значение другие моменты, такие, как психологический стресс у матери до рождения ребенка, тяжелые реактивные состояния у детей, которые так же, как и психические травмы первых лет, ведут к дезинтеграции личности (Е. А.Блей, И.Лаужикас). Снижение темпа психического развития вызвано прежде всего снижением энергетической активности растущего организма (Т.П.Симсон) и изменением его реактивности. Интенсивная и постоянная тревога и страх, испытываемые ребенком, считаются не безразличными для развития его познавательной деятельности (Г.Салливан, Е.А.Аркин, А.В.Климанова).
Тормозные фазовые состояния, лежащие в основе страха, отличаясь стойкостью, принимают застойный характер и приближаются к парабиотическим состояниям (М.Е.Мас-лов). Аномалии воспитательного подхода к ребенку*в семье могут приводить к задержке его волевого развития и формированию у него аффективно-гипобулической, субъективно-ирреальной установки, в свою очередь, влияющей на развитие познавательной области (В.Н.Мясищев). К тем же результатам может привести гиперопека и диктат родителей (К.Леонгардт). Таким образом, к нарушению темпа психического развития ребенка приводит сочетание неоднородных факторов. Эти факторы часто находятся в различном сочетании друг с другом, с преобладанием того или иного вида дефицитарности и психогенных влияний. Выделение роли каждого из них представляет практический интерес и позволяет найти более точные диагностические критерии для дифференциального диагноза с легкими формами олигофрении (Д.Н.Исаев). Роль семейного фактора по сравнению с остальными наименее изучена. Это определило тему настоящего исследования.
Из общего контингента детей с пограничными состояниями ретроспективно рассмотрена группа из 14 мальчиков 7-8 лет, испытывающих трудности при их обучении в первом классе. Общими для данной группы были: затруднения в познавательной области при снижении темпа психического развития; существенные отклонения в воспитательном подходе со стороны взрослых членов семьи; восстановление сниженных психических функций в процессе психотерапии.
Анамнез жизни этих детей представлен следующим образом. Наследственность не отягощена. Интеллектуальные возможности родителей не снижены. Однако авторитарность как характерная черта личности у некоторых из них приводит к косности и ригидности мышления. Из взрослых членов семьи для отцов характерна тенденция к интроверсии, зависимости, нестабильности или реже к авторитарности. Одновременно отцы недостаточно социализированы.
Матери — преимущественно экстраверты, эмоционально неустойчивые и тревожные, с потребностью в доминировании и опеке над другими. Одновременно они гиперсоциа-лизированы, ригидны и авторитарны.
Проживающие в семье бабушки (обычно по линии матери) были характерологическим прототипом своих дочерей. Обычным для них было сочетание авторитарности, некоторой паранойяльной настроенности и тревожности.
У всех взрослых членов семьи социальная адаптация без грубых нарушений. В целом членов семьи нельзя охарактеризовать как психопатов. Речь идет об акцентуированности у них отдельных психических сторон.
В большинстве семей доминируют бабушки и матери, в меньшинстве — отцы. Стиль доминирования всегда авторитарный, с жестким влиянием на другого, не доминирующего члена семьи.
Социально-психологическая структура семьи формализована, напряжена. Отсутствуют интимность и доверительность в отношениях. Последние всегда конфликтные, но на уровне «тления», обусловленного психологической несовместимостью, внутренними разногласиями по поводу доминирования, воспитания и т.д.
Отношение к появлению ребенка в семье противоречивое. Один из родителей вообще его не хотел, другой, напротив, желал его появления. В большинстве случаев мать вместо мальчика хотела иметь девочку (частичное неприятие ребенка). Средний возраст матери в момент родов 30 лет. Беременность первая по счету. В период беременности и в первые два года жизни детей конфликты внутри семьи наиболее выражены. Они отражались на женщине уже в период ее беременности и лактации. Неуверенность в своей семейной жизни усиливала тревогу и страх у будущей матери. Одновременно имел место сильный страх перед родами. Чувство соматического дискомфорта, нетяжелые токсикозы — постоянные проявления беременности..Все это вместе взятое не позволяло исключить явлений легкой внутриутробной гипоксии плода. Роды преждевременные или запоздалые по сроку (на 2-3 недели), затяжные по своему течению и мучительные для женщины. Асфиксия при родах отсутствует. Активное грудное вскармливание укорочено по времени (1-2 месяца) вследствие мастита у матери и ее тревожного состояния. До года дети —достаточно спокойные, бодрые, с соответствующим развитием по возрасту. Тем не менее обращает на себя внимание их повышенная рефлекторная возбудимость и измененная психофизическая реактивность. Они часто и подолгу болели. У матери отсутствовал тесный и физический контакт с ребенком ввиду непридавания ему должной значимости, боязни «испортить» ребенка, раздоров с мужем и своей матерью. Детей редко держали на руках. Выражение лица матери, как правило, озабоченное и беспокойное.
В первые годы жизни дети испытывали недостаток материнского влияния. Оно вызвано частым пребыванием их в больнице, ранним (до года) помещением в ясли, воспитанием нянями, родственниками и т.д. Происходила замена матери «группой воспитывающих лиц», стремившихся в ускоренный срок развить детей. В то же время отношение родственников отличалось крайней противоречивостью (каждый воспитывал по-своему) и гиперопекой с фиксированием эгоцентрических установок у детей.
Уже в два года у мальчиков заметна пугливость, нетерпеливость, эмоциональная неустойчивость. В этом возрасте активность и самостоятельность детей расценивались окружающими как проявление своеволия и репрессировались жестоким контролем. В обращении с ребенком преобладали запугивание и угрозы. При этом родители больше всего боялись появления у детей нежелательных, с их точки зрения, черт в поведении. Этот протопа-тический страх вытекал из их характерологических особенностей и собственного чувства недостаточности. Родителей раздражало неблагополучие в любых сферах жизни детей. Это раздражение часто выливалось в физические наказания. Дети полностью изолировались от общения со сверстниками, так как родители считали себя «всё-дающей инстанцией» и скептически относились к другим видам внесемейной информации. Все взрослые члены семьи проявляли вербальный тип научения детей с соответствующим недостатком праксиса. Доминирование одного из взрослых в семье проявлялось и в воспитании и сопровождалось гиперопекой и запретами. Другой, не доминирующий член семьи был полностью устранен от воспитания. В результате воспитание имело односторонний, неполный характер. Следует отметить особую роль бабушек, уменьшавших до минимума активность детей своими назойливыми наставлениями, приказами и запретами. Они авторитетно насаждали свое понимание, свой образ жизни. Их убежденность в своей правоте не поддавалась логическим разубеждениям.
В дошкольном возрасте мальчики испытывали недостаток отцовского влияния вследствие его блокирования другими взрослыми членами семьи, занятости, незрелости или чрезмерной строгости и недоступности отца. Во всех случаях у мальчиков практически отсутствует привязанность к отцу. Его авторитет для них крайне низкий. Роль отца в семье своеобразно заменяет бабушка или мать. Именно к ним вначале привязаны мальчики, одновременно страдающие от их гиперопеки и ограничительного отношения.
Перейдем к рассмотрению динамики клинической картины. На фоне уже измененной реактивности детей материнская депривация в первые годы их жизни обостряла чувствительность, впечатлительность и приводила к появлению у них тревожности. После бурного «тротц» периода возраст 3-5 лет выглядел как относительно спокойный. Все яркие эмоциональные и моторные реакции детей подавлялись родителями. Общий фон настроения несколько сниженный, грустный. Активность, любознательность детей контрастны их нежеланию оставаться в темноте, страху одиночества и отказу от самостоятельности ввиду угроз наказания. В 5-6 лет неудачи в попытках общения со сверстниками вели к еще большей изоляции детей от окружающего мира. Недостаточность отцовского влияния как стабилизирующего фактора была особенно значима в этом возрасте и подкрепляла элементы психомоторной недостаточности. В ответ на сложившуюся ситуацию у детей отсутствовали яркие реакции протеста и выраженные аффективные реакции. Эти реакции непроизвольно подавлялись вследствие усвоения гиперсоциализирован-ных форм поведения и угрозы наказания. Подавление эмоциональных реакций приводило к психическому напряжению. Необходимость постоянного сдерживания (самоконтроль), не свойственная 5-6-летним детям, оборачивалась для них головными болями, раздражительностью, нарушением сна. Нарушалась система адаптации личности. Как следствие этого у мальчиков к 6 годам начинал снижаться темп психического развития, до этого возраста соответствующий в целом возрастной норме. Активность детей была направлена не на освоение нового, а на избежание неприятного, травмирующего опыта. Мотивация их поведения была больше в плоскости защитных установок, чем в познавательно-конструктивной области. Тем не менее до школы и в первые месяцы учебы дети усваивали предлагаемый им учебный материал, но все с большим напряжением- Одновременно родители больше требовали и угрожали, чем его объясняли. Гиперконтроль родителей за школьными достижениями и неадекватное подстегивание возможностей детей способствовали возникновению у последних нервного срыва. Обычно сам повод, приводивший к нему, был незначительным (пересадка на другую парту, двойка). Несмотря на это возникала яркая аффективная реакция страха с чувством виновности. Страх принимал неадекватно большие размеры в сознании детей и сопровождался чувством скованности. Этот аффект, так же как и последующие рудименты страха перед школой, обусловлен предварительной психической сенсибилизацией к неудаче ввиду угроз родителей; чрезмерной привязанностью мальчиков к матери и боязнью расставания с ней; психосоматической невыносливостью и перенапряжением возможностей. Родители считали аффективное состояние сына притворством, баловством, нежеланием посещать школу и усиливали и без того жесткий контроль. Вместе с его усилением нарастали эмоционально-волевые расстройства в виде эмоциональной усталости, подавленности, опустошенности, пассивности вплоть до состояния апатии и своеобразного состояния «утраты желаний» (в 5-6 лет состояние «боязни желаний»). Больные часто задумчиво смотрели в одну точку, словно уходили в себя. Вывести их из этого состояния мог только громкий оклик (фазовые состояния). Снижался интерес ко всем занятиям. Предпочтение отдавалось видам деятельности, не требующим напряжения, осмысливания, поиска. Нивелировались такие психические характеристики, как любознательность, любопытство, чувство юмора, гибкость поведения в незнакомой ситуации. Представление о своем «я» становилось неопределенным, аморфным. Оценка себя была крайне низкой с ощущением своей неспособности, никчемности вплоть до развития рудиментарных идей самоуничижения. Однотипная вначале клиническая картина у всех 14 больных на высоте реактивного состояния претерпевала ряд изменений. Общим являлось значительное уменьшение чувства страха и аффективной напряженности в связи с развитием: 1) синдрома инфантилизма (у 8 больных), при котором происходил регресс личности на уровне 2-3-летнего возраста. Дети становились более деятельными, живыми, любознательными. Но их активность была целиком сосредоточена в игровой области. Игры большей частью воспроизводили мир животных или заключались в постройке несложных конструкций и их разрушении. Изображения людей в рисунках замещались изображениями животных. Заметна дезинтеграция общей композиции рисунка. Он становился более простым, фрагментарным и одновременно разнообразнее по цветовой гамме. В играх преобладала дурашливость без особого накала смеха и веселья. Дурашливость полностью заменяла состояние страха. Беспокойство матери и снижение требовательности к детям закрепляли у них состояние инфантилизма; 2) выраженных психомоторных расстройств (у 4 больных): тиков, заикания, энуреза и энкоп-реза. Эти расстройства на физиологическом уровне представляли отреагирование адаптационных (гомеостатических) систем организма; 3) смешанного синдрома инфантилизма и психомоторных расстройств (у 2 больных).
Несмотря на различные варианты клинической динамики, реактивное состояние аффекта и страха приводило в конечном итоге к патохарактерологическому развитию исте-роидного круга (страх школы сменялся нежеланием ее посещения). Эгоцентризм, манкирование своими обязанностями, капризность имели целью изменение отношения со стороны родителей. Нарастающие затруднения в школе использовались детьми как своеобразный способ доминирования в семье ввиду того, что их состояние вызывало уже беспокойство родителей и уступки с их стороны. Для всех 14 больных 1 класс представлял наибольшие трудности: 6 из них были оставлены на второй год, 8 смогли удержаться в школе только после проведения курса терапии и целенаправленной медико-педагогической работы с родителями.
Мы видим сочетание многих факторов, ведущих к снижению темпа психического развития детей. Семейный фактор играет существенную роль, особенно неадекватное, жестко контролирующее воспитание, не учитывающее реальную возможность детей и превышающее их собственную потенцию развития. В преддошкольном возрасте материнская депривация приводит к появлению у них тревожности; в старшем дошкольном возрасте отцовская депривация усиливает психомоторную неустойчивость.
Основополагающим в клинической картине является тревога, принимающая форму открытого страха. Она обусловлена соматической ослабленностью, отношением родителей, которое воспринимается как угроза формированию опыта «я», и подавлением ответных эмоциональных откликов. В старшем дошкольном возрасте клиническое состояние можно охарактеризовать как невроз страха. Критическим периодом является начало школьного обучения. Возникает реактивное состояние как ответ на трудности обучения, на изменение жизненного стереотипа, разлуку с матерью, к которой односторонне привязан ребенок. Реактивное состояние на фоне предшествующей измененной реактивности и минимальной мозговой недостаточности дает начало неврозу развития с конечным исходом в патохарак-терологическое развитие истерического круга.
Снижение интеллектуальных возможностей детей социально детерминировано и носит временный характер, но только при условии изменения отношения к детям со стороны их семьи и проведения комплекса общеукрепляющей терапии. Ввиду этого дифференциальный диагноз с олигофренией не представляет затруднений. В рассмотренных случаях неадекватная социальная ситуация развития личности приводит к первичному нарушению аффективно-волевой сферы и вторично к частичному нарушению познавательной сферы.
Несмотря на сравнительно медленное восстановление нарушенных функций (1-2 года), большинство детей (11) смогли продолжить обучение в школе, 3 детей обучались дома по индивидуальной программе. В последних случаях отмечена наиболее неблагоприятная степень патохарактеро-логического развития из-за отношения родителей, ригидного к коррекции врача.
В целом данные клиники не позволяют ее верифицировать как неврозоподобное состояние. Речь идет о невротической форме реагирования личности при неблагоприятных условиях ее развития на фоне минимальной мозговой недостаточности.
Из изложенного вытекает необходимость применения системы предупреждающих медико-педагогических мероприятий к семьям, в которых ребенок находится в патологических условиях личностного развития. •