Особенности социальной ситуации развития новорожденного ребенка

Особенности социальной ситуации развития новорожденного ребенка thumbnail

Л.С.
Выготский говорит о кризисе
новорожденности
,
т.к. главная особенность этого периода
связана со спецификой социальной
ситуации развития: ребенок отделяется
от матери физи­чески, но не биологически.
Вследствие этого все существование
ре­бенка в это время занимает как бы
срединное
положение
между
внут­риутробным развитием и последующими
периодами постнатального детства.
Новорождённость, как соединительное
звено, совмещает в себе черты того и
другого, и эта двойственность характеризует
всю жизнь маленького существа.

Так,
после рождения непосредственная
физическая связь с ма­терью уже
отсутствует, но он продолжает получать
пищу, вырабаты­вающуюся в материнском
организме (молозиво, молоко), и иначе
питаться не может (следовательно, питание
ребенка представляет собой переходную
форму
от
внутриутробного к внеутробному
суще­ствованию).

Поведение
новорождённого фрагментарно: если
6-месячному младенцу протянуть яркую
погремушку, он потянется к ней, возьмет
и начнет исследовать, сосредоточенно
разглядывая, трогая ртом или ощупывая
рукой. Если же то же самое проделать с
новорождённым, то он едва взглянет на
нее. Вложить игрушку в ручку ребенка
трудно, потому что его кулачки обычно
сжаты. Но даже если разомкнуть кула­чок,
то ребенок схватит предмет, положенный
на его ладошку, но тут же уронит и не
станет искать.

Такая
фрагментарность поведения объясняется
тем, что поведе­ние новорождённого
состоит из небольшого числа несовершенных
и изолированных рефлексов (поиск ртом
и сосание, схватывание, слу­чайные
взгляды на близкие предметы и т.п.),
вызываемых внешними раздражителями.
Рефлексы включаются и выключаются
быстро, ав­томатически и никак не
контролируются произвольно. Только
посте­пенно благодаря повторению
реакции ребенка станут более надеж­ными
и скоординированными (поднесение кулачка
ко рту, сосание кулачка). Новорождённый
действует по принципу: «Прочь
из руки (с глаз, изо рта) — прочь из ума!»

Центральным
новообразованием
новорождённости
является появление
индивидуальной психической жизни
ребенка.
Л. С. Выготский обращал внимание на 2
момента, связанных с этим.

  1. жизнь
    присуща ребенку уже в эмбриональный
    период развития. Новым, возникающим
    после рождения, является то, что эта
    жизнь становит­ся индивидуальным
    существованием,
    отделенным
    от организма матери и вплетенным в
    социальную жизнь окружающих людей.

  2. жизнь
    новорождённого, будучи первой и еще
    примитивной формой бытия ребенка как
    социального существа, стала не только
    индивидуальной, но и психической.

Для
психической жизни новорождённого
характерны два главных момента
преобладание нерасчлененных переживаний
и отсутствие выделения себя из среды.
Главной
особенностью психической жизни
новорождённого является то, что в первый
месяц жизни для него не существует ни
кто-то, ни что-то; все раздражения и все
окружающее он переживает только как
субъективные
состояния.
Чувственное
и эмоциональное (ощущение и переживание)
в нем нераздельно сли­ты; ребенок не
выделяет себя из среды, не отделяет от
матери.

Новорождённый
почти ничем не интересуется, поэтому
ему бес­полезно покупать и показывать
игрушки. В первые недели его вообще не
интересуют никакие стороны внешней
среды. Единственное, что его заботит, —
отсутствие
дискомфорта.
А
в состояние дискомфорта он попадает
весьма часто: перед и после кормления,
перед и после смены мокрых пеленок, от
шума, от внезапного изменения положе­ния.
Он постоянно стремится вернуться в
состояние сонливости, и только со 2-го
месяца будет активно искать внешних
воздействий.

Новорождённый
малоэмоционален, и репертуар его
настроений не отличается разнообразием.
Новорожденный имеет две формы выражения
эмоций: крик, плач, как выражение
неудовольствия, страдания, гнева, и
улыбку, как выражение удовольствия. При
бодрство­вании он чаще всего находится
в одном из следующих состояний, которые
могут очень быстро меняться:

  • серьезен, неактивен,
    спокоен, сохраняет тенденцию к
    сон­ливости;

  • полностью
    бодрствует, серьезен и активен, издает
    звуки;

  • серьезен, активен
    и слегка раздражен, подает голос;

  • явно очень недоволен
    — активен, серьезен, кричит.

Как
легко понять, новорождённый не
демонстрирует никаких специфических
форм социального поведения
,
и первое общение ребенка со взрослым
лежит далеко за преде­лами новорождённости.
Ведь для настоящего общения требуется
хотя бы примитивное «осознание», что
кто-то с ним возится. Только благо­даря
такому осознанию ребенок будет реагировать
на человека иначе, чем на все окружающее.
О реакциях ребенка на действия, речь
взрослого впервые можно говорить лишь
за пределами 1-3-го месяца жиз­ни.
Новорождённый в этом плане почти
полностью пассивен.

Выводы:

1. Период
новорождённости длится от момента
рождения при­мерно до конца первого
месяца жизни, который отмечается
становлением первой социальной
потребности ребенка – «комплекса
оживления».

2. Главная
особенность новорождённости связана
с отделением ре­бенка от матери
физически, но не биологически, из-за
чего все его существование в это время
занимает среднее положение между
внутриутробным разви­тием и последующими
периодами постнатального детства.

  1. К моменту рождения
    ребенок обладает лишь системами
    безусловных реф­лексов, облегчающими
    приспособление к новым условиям жиз­ни.

  2. В
    данный период происходит приспособление
    организма к новым условиям среды
    (установление легочного дыхания, замена
    внутриутробного кровообращения
    внеутробным, начало функционирования
    пищеварительных органов, появление
    самостоятельной терморегуляции и др.)
    интенсивное развитие новорожденного.

Читайте также:  Развитие организма ребенка в подростковом возрасте

Источник

  1. Особенности социальной ситуации
  2. Слитость

На первый взгляд может показаться, что новорожденный — совершен­но не социальное существо. Он еще не владеет основным средством человеческого общения (речью), его жизнедеятельность ограничивает­ся удовлетворением простейших жизненных потребностей, он скорее является объектом ухода, чем субъектом социальной жизни. Отсюда легко возникает впечатление, что младенец представляет собой чисто биологическое существо, лишенное всех специфически человеческих свойств. Именно это представление лежит в основе большинства тео­рий детского развития. На самом деле младенец живет в совершенно специфической и глубоко своеобразной социальной ситуации разви­тия. Эта ситуация определяется полной беспомощностью младенца и отсутствием каких бы то ни было средств к самостоятельному суще­ствованию и удовлетворению своих потребностей.

Единственным таким «средством» является другой человек — взрослый. Абсолютно все проявления младенца опосредованы взрослым. Что бы ни происходило с младенцем, он всегда находится в ситуации, связанной с ухаживаю­щим за ним взрослым. Предметы появляются и исчезают из поля зре­ния ребенка всегда благодаря участию взрослых; ребенок передвигает­ся в пространстве всегда на чужих ногах и руках; устранение мешающих младенцу раздражителей и удовлетворение его основных потребностей всегда совершается через других. Объективная зависимость младенца от взрослых создает совершенно своеобразный характер отношения.Все его действия, вос­приятия и переживания всегда опосредованы другими, всегда прелом­ляются через призму отношений с другим человеком. Поэтому отноше­ние ребенка к действительности с самого начала носит социальный характер. Всякое, даже самое простое отношение ребенка к вещам или вообще к внешнему миру всегда осуществляется с помощью или через другого человека.

В этом смысле Л. С. Выготский называл младенца «максимально со­циальным существом». Взрослый человек — центр всякой ситуации в младенческом возрасте. Поэтому естественно, что простая близость или удаление человека означает для ребенка резкое изменение ситуа­ции, в которой он находится. В отсутствии взрослого младенец попада­ет в ситуацию полной беспомощности: его активность как бы парализо­вана или в высшей степени ограничена. В присутствии взрослого для ребенка открывается самый обычный и естественный путь для реализа­ции его активности — через другого человека. Вот почему смысл всякой ситуации для младенца определяется прежде всего присутствием взрос­лого — его близостью, отношением к ребенку, вниманием к нему и пр.

«Слитость» с матерью продолжается до конца младенческого возрас­та, пока ребенок не научается самостоятельно ходить. Психологическая эмансипация от матери наступает гораздо позднее. Поэтому основное новообразование младенческого возраста обозначается Л. С. Выгот­ским термином «прамы» и подразумевает изначальную психическую общность матери и ребенка. Это первоначальное переживание «слитости себя и другого» предшествует возникновению сознаниясобствен­ ной личности, то есть осознанию своего «Я».

Свою точку зрения Выготский аргументировал известными наблю­дениями о развитии представлений младенца о собственном теле: вна­чале ребенок не выделяет своего тела из окружающего мира вещей. Он раньше воспринимает и осознает внешние предметы, чем узнает свое тело. Сначала он рассматривает свои руки и ноги как посторонние предметы и только потом приходит к осознанию того, что это части его собственного тела.

Другой факт, подтверждающий эту точку зрения, заключается в за висимости реакций ребенка от пространственного расположения ве­щей. Физическое отдаление предмета означает и его психологическое отдаление. Отдалившись на определенное расстояние, привлекатель­ный ранее предмет теряет всякий интерес для младенца. Предмет на расстоянии как бы вовсе не существует для него. Но этот интерес ожи­вает с новой силой, как только рядом с предметом в непосредственной близости от него, в одном оптическом поле с ним появляется взрослый. Это чрезвычайно важный феномен. Казалось бы, в предметной ситуации ничего не изменилось: ребенок воспринимает предмет столь же удаленным и недостижимым, как и раньше. Но аффективная при­влекательность предмета, находящегося на расстоянии, зависит от при­сутствия взрослого рядом с этим предметом. Причем ребенок еще не понимает, что он может обратиться ко взрослому, чтобы получить нуж­ ный предмет. Взрослый здесь нужен не для того, чтобы достать недо­ступный предмет, а чтобы этот предмет стал привлекательным для ре­бенка.

Не нашли что искали?

Преподаватели спешат на помощь

Если первый факт характеризует неспособность младенца выделить из окружающего мира и осознать свое собственное тело и свое автоном­ное существование, то второй говорит о том, что социальные отноше­ния ребенка и его отношения к внешним предметам для него нераз­делимы: предметное и социальное содержание здесь еще слиты. Оба факта могут свидетельствовать о том, что собственная психическая жизнь ребенка осуществляется не иначе как при условии психической общности, в условиях сознания «пра-мы». Такой взгляд коренным об­разом меняет представления о его развитии. Обычно младенца пред­ставляли совершенно автономным существом, не знающим ничего, кроме себя, и целиком погруженным в мир собственных переживаний. Согласно этому взгляду неразвитая психика ребенка максимально изо­лирована, не способна к социальным отношениям и реагирует лишь на примитивные раздражения внешнего мира. Только со временем младе­нец постепенно становится социальным существом, социализируя свои желания, мысли и поступки.

Читайте также:  Книги про развитие и воспитание ребенка

Л. С. Выготский категорически опровергает такое представление. Психика ребенка с первого момента его жизни включена в общее бытие с другими людьми. Ребенок первоначально реагирует не на отдельные ощущения, а на окружающих людей. Именно через них он восприни­мает и познает окружающий мир. Младенец живет не столько среди безжизненных внешних раздражителей, сколько во внутренней, хотя и примитивной, общности с другими людьми. Взрослый для младен­ца — не внешняя среда, не воспринимаемый и познаваемый объект внешнего мира, а внутреннее содержание его психической жизни. Сна­чала младенец «живет в другом», он «слит» с ним изнутри. И лишь в дальнейшем происходит постепенное психологическое отделение его от Взрослого. Автономность, независимость и самостоятельность ре­бенка — результат его дальнейшего развития. Но в первые месяцы жиз­ни он живет (воспринимает окружающий мир и себя, передвигается в пространстве, удовлетворяет свои потребности и пр.) только в своей непосредственной общности с близкими взрослыми.

Этой психологической общностью можно объяснить склонность ма­леньких детей к подражанию. Ребенок как бы непосредственно слива­ется в своей деятельности с тем, кому он подражает. Замечено, что ре­бенок никогда не подражает движениям неодушевленных предметов (например, качанию маятника, катанию мяча и пр.). Его подражатель­ные действия возникают только тогда, когда есть персональная общ­ность между младенцем и тем, кому он подражает. Причем движения, воспроизводимые вслед за взрослым, могут значительно опережать собственные возможности ребенка. В этом существенная разница меж­ду подражанием у животных и детей. Подражание животного всегда ограничено пределами его собственных возможностей, поэтому оно не может научиться ничему новому через подражание. У ребенка, наобо­рот, с помощью подражания возникают новые для него действия, кото­рые раньше никогда не встречались в его опыте. Поэтому маленькие дети многому учатся именно через бессознательное подражание взрос­лому.

Источник

На первый взгляд может показаться, что новорожденный — совершенно не социальное существо. Он еще не владеет основным средством человеческого общения (речью), его жизнедеятельность ограничивается удовлетворением простейших жизненных потребностей, он скорее является объектом ухода, чем субъектом социальной жизни. Отсюда легко возникает впечатление, что младенец представляет собой чисто биологическое существо, лишенное всех специфически человеческих свойств. Именно это представление лежит в основе большинства теорий детского развития.

На самом деле младенец живет в совершенно специфической и глубоко своеобразной социальной ситуации развития. Эта ситуация определяется полной беспомощностью младенца и отсутствием каких бы то ни было средств к самостоятельному существованию и удовлетворению своих потребностей. Единственным таким «средством» является другой человек — взрослый. Абсолютно все проявления младенца опосредованы взрослым. Что бы ни происходило с младенцем, он всегда находится в ситуации, связанной с ухаживающим за ним взрослым. Предметы появляются и исчезают из поля зрения ребенка всегда благодаря участию взрослых; ребенок передвигается в пространстве всегда на чужих ногах и руках; устранение мешающих младенцу раздражителей и удовлетворение его основных потребностей всегда совершается через других.

Объективная зависимость младенца от взрослых создает совершенно своеобразный характер отношения ребенка к действительности (и к самому себе). Все его действия, восприятия и переживания всегда опосредованы другими, всегда преломляются через призму отношений с другим человеком. Поэтому отношение ребенка к действительности с самого начала носит социальный характер. Всякое, даже самое простое отношение ребенка к вещам или вообще к внешнему миру всегда осуществляется с помощью или через другого человека.

В этом смысле Л. С. Выготский называл младенца «максимально социальным существом». Взрослый человек — центр всякой ситуации в младенческом возрасте. Поэтому естественно, что простая близость или удаление человека означает для ребенка резкое изменение ситуации, в которой он находится. В отсутствии взрослого младенец попадает в ситуацию полной беспомощности: его активность как бы парализована или в высшей степени ограничена. В присутствии взрослого для ребенка открывается самый обычный и естественный путь для реализации его активности — через другого человека. Вот почему смысл всякой ситуации для младенца определяется прежде всего присутствием взрослого — его близостью, отношением к ребенку, вниманием к нему и пр.

Читайте также:  Возрастное развитие ребенка от рождения до года

«Слитость» с матерью продолжается до конца младенческого возраста, пока ребенок не научается самостоятельно ходить. Психологическая эмансипация от матери наступает гораздо позднее. Поэтому основное новообразование младенческого возраста обозначается Л. С. Выготским термином «прамы» и подразумевает изначальную психическую общность матери и ребенка. Это первоначальное переживание «слитости себя и другого» предшествует возникновению сознания собственной личности, то есть осознанию своего «Я».

Свою точку зрения Выготский аргументировал известными наблюдениями о развитии представлений младенца о собственном теле: вначале ребенок не выделяет своего тела из окружающего мира вещей. Он раньше воспринимает и осознает внешние предметы, чем узнает свое тело. Сначала он рассматривает свои руки и ноги как посторонние предметы и только потом приходит к осознанию того, что это части его собственного тела.

Другой факт, подтверждающий эту точку зрения, заключается в зависимости реакций ребенка от пространственного расположения вещей. Физическое отдаление предмета означает и его психологическое отдаление. Отдалившись на определенное расстояние, привлекательный ранее предмет теряет всякий интерес для младенца. Предмет на расстоянии как бы вовсе не существует для него. Но этот интерес оживает с новой силой, как только рядом с предметом в непосредственной близости от него, в одном оптическом поле с ним появляется взрослый человек. Это чрезвычайно важный феномен. Казалось бы, в предметной ситуации ничего не изменилось: ребенок воспринимает предмет столь же удаленным и недостижимым, как и раньше. Но аффективная привлекательность предмета, находящегося на расстоянии, зависит от присутствия взрослого рядом с этим предметом. Причем ребенок еще не понимает, что он может обратиться ко взрослому, чтобы получить нужный предмет. Взрослый здесь нужен не для того, чтобы достать недоступный предмет, а чтобы этот предмет стал привлекательным для ребенка.

Если первый факт характеризует неспособность младенца выделить из окружающего мира и осознать свое собственное тело и свое автономное существование, то второй говорит о том, что социальные отношения ребенка и его отношения к внешним предметам для него неразделимы: предметное и социальное содержание здесь еще слиты. Оба факта могут свидетельствовать о том, что собственная психическая жизнь ребенка осуществляется не иначе как при условии психической общности, в условиях сознания «прамы». Такой взгляд коренным образом меняет представления о его развитии. Обычно младенца представляли совершенно автономным существом, не знающим ничего, кроме себя, и целиком погруженным в мир собственных переживаний. Согласно этому взгляду неразвитая психика ребенка максимально изолирована, не способна к социальным отношениям и реагирует лишь на примитивные раздражения внешнего мира. Только со временем младенец постепенно становится социальным существом, социализируя свои желания, мысли и поступки.

Л. С. Выготский категорически опровергает такое представление. Психика ребенка с первого момента его жизни включена в общее бытие с другими людьми. Ребенок первоначально реагирует не на отдельные ощущения, а на окружающих людей. Именно через них он воспринимает и познает окружающий мир. Младенец живет не столько среди безжизненных внешних раздражителей, сколько во внутренней, хотя и примитивной, общности с другими людьми. Взрослый для младенца — не внешняя среда, не воспринимаемый и познаваемый объект внешнего мира, а внутреннее содержание его психической жизни. Сначала младенец «живет в другом», он «слит» с ним изнутри. И лишь в дальнейшем происходит постепенное психологическое отделение его от Взрослого. Автономность, независимость и самостоятельность ребенка — результат его дальнейшего развития. Но в первые месяцы жизни он живет (воспринимает окружающий мир и себя, передвигается в пространстве, удовлетворяет свои потребности и пр.) только в своей непосредственной общности с близкими взрослыми.

Этой психологической общностью можно объяснить склонность маленьких детей к подражанию. Ребенок как бы непосредственно сливается в своей деятельности с тем, кому он подражает. Замечено, что ребенок никогда не подражает движениям неодушевленных предметов (например, качанию маятника, катанию мяча и пр.). Его подражательные действия возникают только тогда, когда есть персональная общность между младенцем и тем, кому он подражает. Причем движения, воспроизводимые вслед за взрослым, могут значительно опережать собственные возможности ребенка. В этом существенная разница между подражанием у животных и детей. Подражание животного всегда ограничено пределами его собственных возможностей, поэтому оно не может научиться ничему новому через подражание. У ребенка, наоборот, с помощью подражания возникают новые для него действия, которые раньше никогда не встречались в его опыте. Поэтому маленькие дети многому учатся именно через бессознательное подражание взрослому.

Источник