О домашнем развитии ребенка инвалида

Галина Некрасова. Сегодня я могу больше, чем смела мечтать. И знаю, зачем живу

Дети-инвалиды имеют особенности, каждый — свои. Полноценное развитие ребенка-инвалида практически невозможно, если не учитывать эти особенности. И дело даже не в том, что причины инвалидности различны. А в том, что любой ребенок имеет врожденные психологические свойства, по которым он отличается от других детей.

О проблемах детей-инвалидов писать не этично, если не знаком с темой изнутри. Пишут мамы, пишут врачи, пишут психологи; я хотела бы раскрыть эту тему со стороны детей-инвалидов, одним из которых когда-то была и я сама. И что это такое, я знаю не понаслышке.

Когда я родилась, моим родителям в очень известном институте сказали: «Мы не знаем, сколько она проживет, но взрослых людей мы таких не видели».Это звучало безнадежно. Но сегодня мне 53 года, и качество моей жизни лучше, чем оно было в моем далеком детстве. Благодаря моим родителям и Системно-векторной психологии, которая помогла мне обрести почву под ногами.

Ощущение защищенности и безопасности

Системно-векторная психология Юрия Бурлана раскрывает, что каждый человек рождается с группами желаний и свойств для их реализации. Эти группы желаний и свойств называются векторами. Врожденные желания необходимо реализовывать. Но задано — не значит обеспечено. Для того чтобы человек смог реализовать заданное от природы, сначала ему необходимо развитие. Обеспечить развитие ребенка-инвалида гораздо легче, если понимать эти врожденные желания и свойства, с которыми ребенок рождается.

Что успеете развить, с тем ему потом жить. И чем более развиты его свойства, тем легче и счастливее будет его жизнь. Более того, чем лучше развиты векторальные свойства, тем больше шансов на большую продолжительность жизни. А вот процесс развития ребенка-инвалида, как, впрочем, и любого другого ребенка, ограничен во времени. Любой человек развивается только до окончания пубертата.

Для оптимального развития ребенку необходимо ощущение защищенности и безопасности, которое могут дать родители. Для развития ребенка-инвалида это условие является решающе важным и в большой степени зависит от психологического состояния матери, от отношений в семье. От того, как отец относится к матери. От того, как мать переживает болезнь ребенка. Даже в неполной семье именно переживания матери являются критическими, а не отсутствие отца.

Мне с родителями очень повезло. Они образованные, читающие, непьющие, реализованные и социально активные люди. Конечно, мама не могла не испытывать страхов за мою жизнь. Уж слишком неутешительный ей дали прогноз. Но она не знала, как влияет психологическое состояние матери на состояние ребенка. А если бы и знала, то вряд ли смогла бы сознательно изменить свое состояние. Мамины страхи могут не только тормозить развитие ребенка-инвалида, но и способствовать развитию болезни у родившегося здоровым ребенка. В те времена об этом вообще никто не знал.

Тем не менее мама не бросила работу и состоялась как личность и профессионал. Ей не надо было реализовывать свои свойства за мой счет. И потому она не замучила меня сверхзаботой. Меня отдали в садик, а потом в школу, где я получила навыки социализации. Развитие детей-инвалидов, как и других детей, не может быть полным без общения со сверстниками. Нередко родители считают, что развитие ребенка-инвалида возможно только на дому, что это обезопасит его. Переводя ребенка на домашнее обучение, родители тем самым лишают его одного из самых главных навыков социализации — адаптации к социуму. И, к счастью, мама не пошла у меня на поводу.

Увы, и мои родители по незнанию тех психологических особенностей, с которыми я родилась, совершали ошибки. Это было неизбежно, и в том нет их вины, поскольку не было еще системно-векторной психологии.

Хотя мама моя была специалистом по дошкольному воспитанию с правом преподавать психологию. Я, через много лет после школы, также училась на психолога в надежде понять себя. А по сути – чтобы избавиться от страхов. Но это мне не помогло.

Развитие детей-инвалидов. Влияние страхов и обид

В школе я училась плохо, но не в силу недостатка способностей, а потому, что часто болела. Как рассказывает мама, неделю после болезни я училась хорошо, а через неделю скатывалась на тройки, а потом снова заболевала. Считалось, что организм не выдерживал ни школьного стресса, ни нагрузок. Возможно, так и было, но был еще один нюанс, который очень влиял на мою утомляемость, а значит, и успеваемость.
Врачи настоятельно рекомендовали мне первую смену, считая, что для развития ребенка-инвалида это оптимально. Увы, ни они, ни мама не знали ничего о звуковом векторе. Они не понимали, что вторая смена не была бы для меня утомительной. Напротив, я бы лучше высыпалась. Уже с детских лет я плохо спала по ночам. Поскольку все спали, мне приходилось делать вид, что и я сплю. На самом деле я читала с фонариком под одеялом. И утром вставать и идти в школу было для меня очень тяжело.

Моя заторможенность вызывала раздражение у учителей и насмешки одноклассников, в конце концов это превратилось в травлю. Так иногда бывает со звуко-зрительными детьми. Это усугубляло страхи, присущие зрительному вектору. Страхов у меня и так было много, ведь с первых дней я слышала шепотки о своей ранней смерти. Дети во время ссоры могли еще и намеренно громко позлорадствовать на эту тему.

Конечно, страхи испытывала и мама. Но все могло быть хуже, если бы мама оставила работу. О психологической связи матери и ребенка говорят давно, а системно-векторная психология это убедительно доказывает через результаты: тренинг проходит мама, а у ребенка улучшается состояние как физическое, так и психологическое.

Помимо врожденного заболевания, появились и психосоматические проблемы. У меня с детских лет были сильнейшие приступы головной боли. А ноги выкручивало так, что от боли я порой срывалась на крик.

Простуды, вирусы были почти постоянными… А в школе было так плохо, что в конце концов я научилась еще и симулировать, только бы не ходить в школу, но мама даже не догадывалась об этом…

Воспитание

Никто не вправе давать прогнозы на будущее ребенка и этим ограничивать его желания, ибо если желания есть, значит, они могут быть реализованы. Именно это важно понимать родителям.

Воспитание детей-инвалидов не должно исключать физическое воспитание. Конечно, это очень индивидуально. Необходимо наблюдать, дозировать нагрузки, но не исключать их полностью. Мне их запрещали категорически. Сегодня уверена, что зря.

Я очень хотела учиться в музыкальной школе, но врачи и мама считали, что школьная нагрузка для меня и так достаточно высока. Если бы родители и врачи знали о моих векторальных особенностях, они бы рекомендовали занятия в музыкальной школе еще и как средство реабилитации, а не только развития ребенка-инвалида со зрительным и звуковым векторами.

Трудно желать лучшего для ребенка с этими векторами, даже если это аутизм или синдром Дауна.

Музыкальное образование способствует развитию сосредоточения, психологической устойчивости, и уже вторично — сострадания, которое, к тому же, естественным образом вытесняет страхи. А ведь именно страхи нередко приводят к развитию многих психосоматических заболеваний.

Мое трудовое воспитание сводилось в целом к работе по дому. Я рано научилась готовить и во время болезни, пока родители были на работе, готовила еду на всю семью. В школе меня освобождали от работ по уборке класса, но в сборе макулатуры и металлолома я участвовала на равных. Должна сказать, что это было моим собственным желанием. Вряд ли я тогда могла объяснить это необходимостью сопричастности к жизни в стране, но я действительно хотела этого сама. К счастью, мне этого не запрещали. А еще в 5-летнем возрасте я попросила маму научить меня вязать. Это здорово облегчило мне жизнь и на какое-то время стало единственным способом заработка.

Проблемы детей-инвалидов во взрослом возрасте

Родителям, имеющим ребенка-инвалида, важно понимать, что с теми способностями, которые они помогут ребенку развить, ему придется жить всю оставшуюся жизнь. Ибо если развитие происходит только до окончания пубертата, то реализация — это постоянный процесс. Вне социума человек не может быть счастлив.

На меня очень негативное влияние оказывали даже сами формулировки проблем со здоровьем: инвалидность, ребенок-инвалид. Это было для меня как клеймо позора. Из-за этого я долго обижалась на родителей и даже упрекала их в каких-то грехах.

Обиды на судьбу и на родителей также являются тормозом для развития и реализации того, что развито.

Более того, очень плотно засело в голове – «А зачем?» Зачем учиться, если с инвалидностью меня не возьмут на работу, зачем тратить время и силы на учебу, если я скоро умру, — зачем, зачем, зачем?..

Вот только жизнь продолжалась. И нередко она была не слишком-то радостной. Прогнозы врачей еще и лишали шансов на эту радость в дальнейшем. Мои страхи и неуверенность в себе цвели пышным цветом. На работу меня не брали. Учиться, куда хотела, медкомиссия не пропускала, да и уровень образования не позволял. Я это понимала, но наверстывать не стремилась. Причиной тому был все тот же вопрос «зачем?».

Но больше всего мешали именно страхи и отсутствие жизненных перспектив.

Боялась я и отношений. Конечно, как любая девушка, я их хотела, но кто не слышал поговорки «больная жена никому не нужна». И я выбирала таких, кому смогу быть нужна — не слишком состоявшихся в жизни. Конечно, страхи мешали мне раскрыться в этих отношениях. И отношения неизбежно рушились, добавляя новые психологические травмы.

Мне было около 30 лет, когда в очередном известном институте мне дали новый прогноз на продолжительность жизни — не более двух лет. Какое-то время я жила в состоянии тихой истерики в ожидании смерти, которая не спешила. Но то мое существование, в котором я прозябала, жизнью назвать было сложно.

Врачи не знали, что со мной делать, и я занялась самолечением. Живя на даче у родителей, потихоньку стала делать зарядку, обливаться холодной водой. Мне было нечего терять, и это очень помогло. Если бы с детства меня приучали к зарядке, то моя выносливость могла бы быть больше. А это, в свою очередь, улучшает качество жизни и повышает возможности.

На решение заняться собой повлияли усталость и отчаяние, которое я сформулировала так: «ни жизни нет, ни смерть не идет». Когда я услышала на тренинге «Системно-векторная психология» про людей со зрительным вектором — «ни жить, ни умереть», — я была в шоке от того, что я не одна такая, и что так себя ощущают даже родившиеся здоровыми.

Но это было много позже. А тогда стимулом к действию стали другие люди, которых я увидела в институте.

Впервые подумала о том, что кому-то тяжелее, чем мне. Воспитание детей-инвалидов должно снимать с них значимость их собственной болезни. Это возможно, если они научатся сострадать другим.

Проведите совместный досуг с ребенком, помогая тем, кому плохо. Деткам в детдоме, старенькой бабушке.

Если ребенок совсем ничего не может – обязательно читайте ему книги на сострадание, вовлеките его в чтение. Юрий Бурлан утверждает, что книги – это лучшая защита от плохой судьбы. Уверена, что если бы не книги, моя судьба могла сложиться более драматично.

Несмотря на то, что группа инвалидности у меня не рабочая, я иногда работала: то групповодом в туристической сфере, то смотрителем в музее, периодически проводя экскурсии, то принимала участие в предвыборной компании. Положа руку на сердце, все мои знания были весьма поверхностными. И углубляться в какую-либо тему мне мешало пресловутое «зачем». И даже полученный в конце концов диплом так и остался невостребованным. Для своих знакомых я была примером преодоления трудностей и жизнестойкости, меня ставили в пример, я и сама гордилась этим. Но если быть совсем честной, то, скорее, я оправдывала себя своей болезнью за то, что не решалась жить. Жить не получалось.

На одном из первых бесплатных занятий онлайн-тренинга «Системно-векторная психология» Юрий Бурлан сказал, что сделает из нас лучший вариант из возможного при том уровне развития, который у нас есть на данный момент. Это было смелое заявление.

Я бесконечно благодарна Юрию Бурлану за то, что сегодня, когда мне 53 года, у меня есть такая реализация, о которой я даже мечтать не смела ни в детстве, ни в юности. Для родителей вопрос моей реализации вообще не стоял. У них были другие цели. Сегодня я понимаю их как никогда раньше и даже не могу вспомнить, за что обижалась на них. Низкий им поклон, в другой семье я могла вообще не выжить.

Как побочный эффект осознания себя и других после прохождения тренинга, здоровье улучшилось — у меня прошли все приобретенные в течение жизни заболевания.И даже то, врожденное, по поводу которого у меня инвалидность, уже несколько лет в состоянии компенсации. Да, мне бывает тяжело. Да, я устаю быстрее, чем другие. Пока не все психологические проблемы осознаны. И все-таки сегодня я могу больше, чем смела мечтать. И знаю, зачем живу. И уже только одно это заставляет меня встать, когда бывает плохо. Мне еще так много хочется успеть.

Родители, имеющие детей-инвалидов, благодаря знаниям, полученным на тренинге «Системно-векторная психология», могут обеспечить развитие ребенка-инвалида на качественно ином уровне. И главными критериями являются психологическая устойчивость и способность к адаптации в нашем быстро меняющемся мире. От родителей зависит и более ранний старт, и гораздо более счастливая судьба, чтобы дети могли жить, реализовывать заданное и развитое по максимуму, не тратя годы жизни на борьбу со страхами, обидами, болезнями. Даже будучи ребенком-инвалидом можно жить и наслаждаться жизнью. И для этого совсем не нужен вопрос «зачем?».

Галина Некрасова

Раздел: Истории из жизни

7 Июл, 2018

Комментариев:

9

Просмотров:

1369