Нарушение общения на психическое развитие ребенка раннего возраста

Татьяна Щербакова
Влияние «дефицита общения» на психическое развитие ребёнка

Влияние дефицита общения на социальное развитие ребёнка

Социальное развитие ребенка – процесс «впитывания» ребенком определенных ценностей, традиций, культуры своего народа и окружающего общества. Главный источник этого развития – общение. В процессе общения малыш учится жить по правилам, учитывать свои интересы и других, впитывает определенные нормы поведения. Его окружающая среда, которая также непосредственно влияет на его развитие, – это не просто улица, дома, расположенные по определенному порядку вещи, это люди, которые группируются по особой системе правил, отношений, взаимодействия в обществе и дома. Каждый человек вносит в жизнь ребенка что-то свое, что-то новое, влияет каким-то образом на его поведение. Взрослый показывает свои навыки и умения, как контактировать с одушевленными и неодушевленными объектами, с него ребенок берет пример, как бы копирует его поведение.

Социальное развитие ребенка, в рамках теории культурно-исторического развития, понимается Л. С. Выготским как процесс присвоения детьми общественно-исторического опыта. Извлечение этого опыта возможно при общении со старшими. При этом общение играет решающую роль не только в обогащении содержания детского сознания, но и обуславливает его структуру [13, 34].

Л. С. Выготский ввел очень важное для педагогической психологии понятие «социальной ситуации развития». Социальная ситуация развития есть некоторая система отношений ребенка и социальной среды, которая определяет содержание, направление процесса развития и формирование его центральной линии, связанной с основными новообразованиями. Социальная ситуация развития, включающая систему отношений, различные уровни социального взаимодействия, различные типы и формы деятельности, рассматривается в качестве основного условия личностного развития.

Отсутствие или дефицит общения со взрослым вызывает явление социальной депривации. Среди примеров социальной депривации известны такие хрестоматийные случаи как А. Г. Хаузер, волчьи дети и дети-Маугли.

Массу жестоких жизненных экспериментов на социальную депривацию поставила с детьми вторая мировая война. Тщательное психологическое описание одного из случаев социальной депривации и ее последующего преодоления дали в своей знаменитой работе А. Фрейд, и С. Дан. Эти исследователи наблюдали за процессом реабилитации шести 3-летних детей, бывших узников концлагеря в Терезине, куда они попали в грудном возрасте. Судьба их матерей, время разлуки с матерью были неизвестны. После освобождения дети были помещены в один из детских домов семейного типа в Англии. А. Фрейд и С. Дан отмечают, что с самого начала бросалось в глаза то, что дети являли собой замкнутую монолитную группу, что не позволяло относиться к ним как к отдельным индивидам. Между этими детьми не было зависти, ревности, они постоянно помогали и подражали друг другу. Интересно, что, когда появился еще один ребенок – приехавшая позже девочка, ее мгновенно включили в эту группу. И это при том, что ко всему, что выходило за пределы их группы, – заботящимся о них взрослым, животным, игрушкам – дети проявляли явное недоверие и боязнь. Таким образом, отношения внутри маленькой детской группы заменили ее членам нарушенные в концентрационном лагере отношения с окружающим миром людей [2, 21].

Похожую историю наблюдали И. Лангмейер и 3. Матейчек у 25 детей, которых насильно отобрали у матерей в рабочих лагерях и воспитывали в одном тайном месте в Австрии, где они жили в тесном старом доме среди лесов, без возможности выходить на двор, играть с игрушками или увидеть кого-либо иного, чем своих трех невнимательных воспитательниц. Дети после своего освобождения также сначала кричали целыми днями и ночами, они не умели играть, не улыбались и лишь с трудом учились соблюдать чистоту тела, к которой их ранее принуждали только грубой силой. По истечении 2-3 месяцев они обрели более или менее нормальный вид, причем и им при реадаптации сильно помогало «групповое чувство» [22, 39].

Сразу после рождения у ребенка отсутствует общение со взрослыми: он не отвечает на их обращения и сам ни к кому не адресуется. Но уже после 2-го месяца жизни он вступает во взаимодействие, которое можно считать общением: он начинает развивать особую активность, объектом которой является взрослый. Эта активность проявляется в форме внимания и интереса ребенка ко взрослому, эмоциональных проявлений у ребенка ко взрослому, инициативных действий, чувствительности ребенка к отношению взрослого. Общение со взрослыми у младенцев играет как бы пусковую роль в развитии реагирования на важные раздражители.

Первый объект, который ребенок выделяет из окружающей действительности – человеческое лицо. Может быть, это происходит потому, что это тот раздражитель, который чаще всего находится с ребенком в самые важные моменты удовлетворения его органических потребностей [26].

Из реакции сосредоточения на лице матери возникает важное новообразование периода новорожденности – комплекс оживления. Комплекс оживления – это первый акт общения, это не просто реакция, это – попытка воздействовать на взрослого.

Социальная ситуация общей жизни ребенка с матерью приводит к возникновению нового типа деятельности – непосредственного эмоционального общения ребенка и матери. Как показали исследования Д. Б. Эльконина и М. И. Лисиной, специфическая особенность этого типа деятельности состоит в том, что предмет этой деятельности – другой человек [24; 34]. Но если предмет деятельности – другой человек, то эта деятельность – и есть общение. Важно не то, что делают люди друг с другом, подчеркивал Д. Б. Эльконин, а то, что предметом деятельности становится другой человек.

Общение в этот период должно носить эмоционально-положительный характер. Тем самым у ребенка создается эмоционально-положительный тонус, что служит признаком физического и психического здоровья. Подробно специфику развития общения в дошкольном возрасте рассматривала в своих работах М. И. Лисина и сотрудники её лаборатории [24, 78].

Общение у детей, переживающих дефицит общения, развивается иначе, чем у их сверстников, живущих с любящими родителями.

Потребность в общении у таких детей появляется позже, чем у детей, живущих в семье. Само общение протекает более вяло, комплекс оживления выражен слабо, в его состав входят менее разнообразные проявления, он быстрее затухает при исчезновении активности взрослого [29, 86].

М. И. Лисина утверждает, что у детей с дефицитом общения (например, воспитанников дома ребенка) отсутствует полноценное эмоционально-личностное общение в первом полугодии жизни, а во втором полугодии задерживается своевременное становление потребности в сотрудничестве со взрослым и, как следствие, предметно-манипулятивной деятельности. Присутствует однообразное, неэмоциональное манипулирование с предметами [14, 48].

Эмоционально нестабильное положение ребенка, лишенного родительского попечительства, ведет к нарушению аффективно-личностных отношений. При наличии ярко выраженной потребности в любви и внимании они не умеют налаживать общение с окружающими. При появлении нового человека у них не возникает привычной эмоциональной реакции, например чувства страха или радости, то есть они избегают эмоционального контакта. Встречается и другой тип реагирования – «прилипчивость» (стремление к физическому контакту)к новому человеку: дети «облепляют» его, стараются до него дотронуться, забраться на колени, обнять, погладить по голове, взять за руку, прижаться к нему.

Большую трудность для дошкольников и младших школьников представляет внеситуативно-личностная беседа. Как правило, вопросы “кто вам больше нравится?”, “что вы любите?”, “какое настроение?” и т. п. вызывают смущение детей, и они ничего не могут на них ответить. Внеситуативное общение даже старших дошкольников интересует мало, ему они предпочитают тесные эмоциональные контакты со взрослым, оставаясь, таким образом, на самой первой стадии развития общения со взрослым. Однако очень быстро их даже такой интерес проходит, и при расставании с их стороны не проявляется никаких эмоций, что свидетельствует об отсутствии стойкой привязанности.

Деловые контакты с взрослыми возникают поздно и осуществляются в примитивной форме. Дети с интересом могут наблюдать за игровыми действиями взрослого, выполнять его указания, охотно принимать все предложения, но включиться в игру, быть ее равноправными и активными участниками дети не могут. Попытка взрослого аргументировать привлекательность совместной игры, деятельности может вызвать внезапное отчуждение, демонстрацию показного безразличия, представляющего вариант защитного поведения, которое маскирует испуг, неуверенность в себе и т. п. Ребенок не умеет себя проявить в общении. Его никто не развивал в плане эмоциональной культуры и культуры общения.

В силу неправильного и недостаточного опыта общения дети часто занимают по отношению к другим людям агрессивно-негативную позицию. Исследования показывают, что дети, находящиеся в ситуации депривации, неуспешны в разрешении конфликтов и со взрослыми, и со сверстниками, они агрессивны, стремятся обвинить окружающих в возникновении конфликта, не способны к конструктивному выходу из конфликтной ситуации. Их эмоциональные реакции отличаются более высокой напряженностью, аффективными срывами, большим накалом эмоциональной фрустрации.

Для них характерна слабая выраженность значимости дружеских связей, отсутствие постоянных диад и триад, носящих в основном ситуативный характер. Отношение к взрослым определяется практической полезностью последнего в жизни ребенка. Описанные особенности поведения определяются не только дефицитом общения со взрослым и многочисленностью контактов со сверстниками, но и специфичностью последних. В детском доме ребенок постоянно взаимодействует с одной и той же довольно узкой группой сверстников. Это приводит к тому, что здесь отношения в группе складываются по типу родственных. С одной стороны, это положительный фактор, способствующий эмоциональной стабильности, защищенности. Но, с другой стороны, подобные контакты не способствуют развитию навыков общения с незнакомыми людьми, способности адекватно оценивать свои качества, необходимые для избирательного, дружеского общения.

Как показывают исследования В. С. Мухиной, в условиях детского дома формируется феномен «мы». У детей возникает своеобразная идентификация друг с другом. Они делят мир на «своих» и «чужих». От «чужих» они обособляются, проявляют по отношению к ним агрессию, готовы использовать их в своих целях. Хотя и внутри своей группы они также чаще всего обособлены [25, 145].

Описанные особенности эмоционально депривированных детей касаются в первую очередь тех, кто живет в закрытых детских учреждениях. Однако многие характеристики могут быть отнесены и к детям, воспитывающимся в семьях. В связи с этим в психологии, как уже отмечалось ранее, используется термин «маскированная депривация».

Внешними признаками социальных проявлений дефицита общения выступают «плохое» (девиантное) поведение, режимные нарушения, слабое усвоение новых социальных норм. Эти признаки могут встречаться как в совокупности, так и по отдельности. Часто наличие одного из этих признаков влечет за собой наличие других. Например, нарушения поведения, в основе которых могут лежать различные причины, порождают психологический дискомфорт у ребенка, нарушая привычные взаимоотношения с взрослым. Это побуждает его к поиску средств компенсации, а так как выбор этих средств у детей часто ограничен, то в результате такой поиск приводит к еще более серьезным нарушениям (например, развивается привычка бравировать, скрывая свое неблагополучие) и проступкам и, соответственно, к дальнейшему ухудшению отношений. Травмирующий комплекс сохраняется у ребенка на всю жизнь.

Анализ показывает: чем старше дети, тем в более мягких формах проявляется социальная депривация и тем быстрее и успешнее происходит компенсация в случае специальной педагогической или психологической ра-боты. Однако практически никогда не удается устранить последствия социальной депривации на уровне некоторых глубинных личностных структур. Люди, перенесшие в детстве социальную изоляцию, продолжают испытывать недоверие ко всем людям, за исключением членов своей микрогруппы, перенесших то же самое. Они бывают завистливыми, чрезмерно критичными к другим, неблагодарными, все время как бы ждут подвоха со стороны других людей.

Итак, только в контакте со взрослыми людьми возможно усвоение детьми общественно-исторического опыта человечества. Психическое развитие ребенка начинается с общения. Это первый вид социальной активности, который возникает в онтогенезе и благодаря которому ребенок получает необходимую для его индивидуального развития информацию. Дефицит общения взрослого с ребенком не просто задерживает формирование характерных для их возраста форм общения и взаимодействия с окружающими (змоционально-личностного, личностного, внеситуативного, но и способствует развитию принципиально иных механизмов, с помощью которых ребенок приспосабливается к окружающим условиям.