Лурии и юдовича речь и развитие психических процессов у ребенка
Как показали исследования отечественных авторов (Выготский, Эльконин, Фрадкина и др.), в игре дошкольников, в которой его поведение подчиняется воображаемой ситуации, с особенной отчетливостью проявляются те черты деятельности ребенка, которые в дальнейшем подвергаются развитию, создавая основу для перехода к другим, более сложным формам психической жизни.
Если в возрасте 2,5-3 лет ребенок может в игровой ситуации создать условное значение предмета, меняющееся в процессе манипулирования, то к 5-6 годам он уже оказывается в состоянии развернуть богатую сюжетную игру, исходящую из определенного замысла и приобретающую характер своеобразного действенного повествования, в котором ребенок начинает играть соответствующую роль, удерживаемую им до конца и определяющую на время игры его поведение. Как показали исследования, эта воображаемая ситуация, формируемая с помощью словесной системы, может быть настолько постоянной, что все случайные внешние факторы оказываются не в состоянии разрушить ту систему связей, которую ребенок создал с помощью своей речи.
Возникает вопрос: в какой мере эта сложная, сюжетная игровая деятельность действительно связана с развитием речи, позволяющим ребенку перейти к сложным связям, характерным для второй сигнальной системы, и строить свои действия на их основе? Для решения этого вопроса мы обратимся к материалам, полученным при наблюдениях над нашими детьми.
Уже первые наблюдения, подтвердившиеся всем Дальнейшим материалом, позволили установить, что особенности игровой деятельности, отражающей все строение психической жизни ребенка, резко отличают наших детей от их сверстников: нашим близнецам была вполне доступна примитивная игра, при которой условное значение предмета создается в действии, однако им еще была совершенно недоступна сложная сюжетная игра, исходящая из определенного расчлененного замысла и стойко развертывающая этот замысел в определенную серию игровых действий.
Примитивный характер деятельности проявляется не только в самостоятельной, но и в подражательной Деятельности обоих близнецов; анализ ее показывает, то им оказываются почти недоступными сложные осмысленные формы общения.
Этот факт в значительной степени объясняет, почему длительное пребывание обоих близнецов в коллективе (до их разлучения) не дало тех заметных сдвигов в их поведении, которые мы могли бы ожидать.
Наиболее отчетливые границы осмысленной игровой деятельности проявляются в специальных опытах, направленных на анализ того, в какой мере детям было доступно овладение условными значениями предметов
Используя прием, примененный в свое время Л.С. Выготским, мы предлагали нашим близнецам ряд предметов, которые приобретали в игре условное значение; так, ручка приобретала значение «папа», карандаш – «мама», деревянный кружок – «дом», коробка – «трамвай», пепельница – «служба». Манипулируя соответствующими предметами, мы разыгрывали сюжет «папа поехал па трамвае из дома на службу.
Опыт показал, что дети легко понимали, как условное значение предмета, так и его значение, измененное с помощью жеста.
Так, если экспериментатор брал маленькую металлическую ложечку и производил ею движение рубки, дети на вопрос: что это такое?, отвечали: «тополь» (топор). Если экспериментатор брал в руки нож и делал вид, что метет пол, дети сразу же говорили «сьетка» (щетка).
Таким образом, наблюдения показали, что манипуляции с предметами легко изменяют для обоих детей значение предмета.
Такое легкое изменение значения предмета действием для детей, сама речь которых не была еще отделена от непосредственной деятельности, было вполне понятным, однако это еще не означало, что такие операции условными значениями были полностью доступны близнецам. Поэтому наши наблюдения очень быстро выявляли границы условного применения значений. Стоило только отделить значение предмета, приданное ему речью, от непосредственного действия, чтобы дети оказались совершенно не в состоянии овладеть им и проявляли упорную тенденцию оставаться в пределах наглядной практической ситуации.
Так, если экспериментатор давал ребенку перочинный ножик и, не производя с ним никаких манипуляций, говорил, что это «щетка», наши близнецы брали ножики, несмотря на словесное условие, начинали чинить им карандаш. Даже после того, как экспериментатор показал условный акт подметания с помощью ножа и затем передавал его одному из близнецов со словами: «На щетку, подмети», Леша (а в других опытах и Юра) брал нож, недоуменно смотрел на экспериментатора и снова начинал чинить им карандаш.
Таким образом, принимая условное значение предмета в процессе конкретной деятельности, наши близнецы оказались еще не в состоянии ни принять такое значение, данное им словесно, ни тем более активно развивать ту деятельность, которая определялась этим словесным значением. Опыт показал, что они были даже не в состоянии адекватно отнестись к словесному обозначению, и когда экспериментатор, показывая им ножик, замечал, что «это будет щетка», оба близнеца отрицательно качали головой и на повторный вопрос экспериментатора отвечали«Ножик».
Таким образом, легко включаясь в наглядную игровую ситуацию, наши дети оказались еще не в состоянии самостоятельно или по словесному указанию взрослого изменять значение предмета и удерживать это измененное значение.
По истечении трех месяцев с начала эксперимента положение резко изменилось. Оба близнеца, помещенные в разные группы детского сада, перестали уже быть столь оторванными от общей игровой деятельности детей, как это имело место раньше.
В их играх стали отчетливо выделяться элементы, выходящие далеко за пределы тех простейших манипуляций, которыми характеризовалась их игра в первый период нашего наблюдения. Приведем протокол, иллюстрирующий тип игры, которая стала характерной для обоих детей через 3 месяца после начала нашего эксперимента.
Первое, что резко отличает эту игру от подобной же игры, описанной выше, это то обилие речи, которое в первой игре не было зарегистрировано. Это различие, однако, оказывается далеко не внешним. Богатая речь, которой близнецы стали теперь сопровождать свою игру, несет очень существенную функцию: она с самого начала является формой ориентировочной деятельности ребенка, носит характер анализа игровой ситуации, осуществления игрового замысла, развертывающегося в сложный распадающийся на ряд этапов игровой сюжет. Уже с самого начала дети выделяют замысел; этот замысел распадается на ряд этапов (нагрузка и перевозка кубиков, стройка, снова дополнительная перевозка); отдельные этапы отражаются в речи, которая выделяет вещи, фиксирует игровую ситуацию и планирует последующие действия; игровые жесты перестают быть процессуальными и приобретают предметный, обозначающий характер (например, «семафор», который дважды изображает один из испытуемых).
Отдельные вещи не просто используются в тех или иных процессах игры, но получают свое постоянное значение в ее смысловой ткани, причем, что особенно важно, это значение утверждается на все время игры это значение возникает не из прямого действия, а из речевой формулировки замысла («метрополитен» «внутри темно» и т.д.); появляется отношение к продукту игры (оценка, проверка того, как выполнен замысел); короче, весь процесс игры радикально меняется, и игра из процессуальной полностью становится предметной, смысловой.
Эти изменения в конечном итоге сводились к тому, что дети оказались теперь в состоянии оторваться от непосредственной ситуации, подчинить свое действие сформулированному в речи замыслу и встать к ситуации в новое отношение. Характерно, что такой сдвиг произошел у обоих близнецов, и именно это позволяет видеть, что он был связан с той объективной предметной речью, которая появилась у них в этот период.
Подраздел: Хрестоматия по возрастной психологии
Похожие материалы в разделе Хрестоматия:
- Д.Б. Эльконин. К проблеме периодизации психического развития в детском возрасте
- Т.В. Драгунова «Кризис» объясняется по-разному
- М. К. Акимова Интеллектуальные тесты
- Д.И. Фельдштейн. Закономерности развития деятельности как основа развития личности
- С. Л. Рубинштейн
- И.С. Кон. Психология старшеклассника
- Возрастные особенности как компоненты способностей
- Стиль руководства и основные направления его исследования. Р.Л. Кричевский, М.М. Рыжак (Кричевский Р.Л., Рыжак М.М. Психология руководства и лидерства в спортивном коллективе. М.: Изд-во Моек ун-та, 1985. С.169–176.)
- Теории диадического взаимодействия. Г.М. Андреева, Богомолова, Л.А. Петровская (Андреева Г.М., Богомолова, Петровская Л.А. Современная социальная психология на Западе (теоретические направления). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978. С. 70-83.)
- Ситуативно-личностное общение ребенка со взрослым (первое полугодие жизни)
Источник
Лурия Александр Романович (16.07.1902 – 14.08.1977) – профессор, доктор педагогических наук , доктор медицинских наук, действительный член Академии Педагогических наук РСФСР, действительный член АПН СССР, принадлежит к числу выдающихся отечественных психологов, получивших широкую известность своей научной, педагогической и общественной деятельностью. В течение более чем 50-летней научной работы Александр Романович внес важный вклад в развитие различных областей психологии. Лурия родился в г. Казани, в семье известного врача-терапевта Р.А.Лурия, окончил факультет общественных наук Казанского университета в 1921 г. и в 1937 г. – 1-й Московский медицинский институт. В 20-х гг., как ученик Л.С.Выготского, он участвовал в создании отечественной психологической науки, в разработке теории культурно-исторического развития психических процессов. Его работы по объективному изучению аффективных состояний положили начало целому ряду аналогичных исследований как в России, так и за рубежом. Докторская диссертация по педагогически наукам, подготовленная и защищенная в 30-е гг., была посвящена проблеме конфликтов. Начиная с 1940 г. Лурия проводил исследования, посвященные анализу мозговых механизмов психических процессов. Он создал новое направление в психологии – нейропсихологию, имеющую важное теоретическое и практическое значение. Начиная с 1923 г. Лурия проводил большую педагогическую работу: он преподавал в Академии Коммунистического воспитания им. Н.К. Крупской, в Москве. Педагогическом дефектологическом институте, а с 1945 г. – в Московском университете (на кафедре психологии философского факультета); с 1968 по 1977 г. он заведовал кафедрой нейро- и патопсихологии факультета психологии МГУ им. М.В.Ломоносова. Под руководством Александра Романовича защищено более 50 кандидатских диссертаций, многие из его учеников стали докторами наук. За свою плодотворную научно-педагогическую деятельность он был награжден орденом В.И.Ленина, орденом «Знак почета» и медалями Советского Союза. Лурия имел высокий международный авторитет, он являлся зарубежным членом Национальной Академии Наук США, Американской Академии Наук и Искусств, Американской Академии Педагогики, а также почетным членом ряда зарубежных психологических обществ (британского, французского, швейцарского, испанского и др.). Лурия А.Р. на видео Книги (12)Высшие корковые функции человека Высшие корковые функции человека и их нарушения при локальных поражениях мозга. Монография «Высшие корковые функции человека» – основной труд А.Р.Лурии по нейропсихологии – научной дисциплине, сложившейся на стыке психологии, медицины (неврологии, нейрохирургии) и физиологии. В этой работе впервые в систематическом виде изложены основные положения нейропсихологии, показана историческая преемственность нейропсихологии как науки о мозговых основах психики, определены основные нейропсихологические понятия (психическая функция, синдром, симптом, фактор и др.), дано новое понимание высших психических функций как единиц нейропсихологического анализа последствий локальных поражений мозга, сформулирована теория системной динамической локализации высших психических функций и описаны нейропсихологические методы их исследования. Лекции по общей психологии Лекции Лурия А. Р. — это университетский курс по общей психологии и интересны они не только как исторический документ. Они современны и для студентов-психологов, и для преподавателей, читающих эту дисциплину, и для широкого круга читателей, интересующихся психологией. Лекции отличает целостный синтетический подход к дисциплине, уровень и форма изложения материала. Лекции Лурия А. Р. актуальны прежде всего с методологической и теоретической точек зрения и займут достойное место среди современной учебной литературы. Маленькая книжка о большой памяти Начало этой истории относится еще к двадцатым годам прошлого века. В лабораторию автора – тогда еще молодого психолога – пришел человек и попросил проверить его память. Человек – будем его называть Ш. – был репортером одной из газет, и редактор отдела этой газеты был инициатором его прихода в лабораторию… Нейропсихология памяти Данная книга является продолжением книги А Р. Лурия «Нейропсихология памяти (Нарушение памяти при локальных поражениях мозга)», выпущенной издательством «Педагогика» в 1974 р. В монографии рассматриваются нарушения памяти и сознания, которые возникают при поражениях межуточного мозга, древней коры и внутренних отделов лобных долей, описываются отдельные клинические синдромы нарушения памяти в зависимости от локализации патологического процесса. Книга рассчитана на психологов, физиологов, невропатологов и психиатров Основные проблемы нейролингвистики В книге рассматриваются варианты изменения и нарушения процессов кодирования и декодирования речевого сообщения при поражениях мозга различной локализации. Приводится серия наблюдений, позволяющая сделать вывод, что указанные процессы имеют сложное строение и состоят (по крайней мере) из набора трех звеньев. Так, декодирование включает: выделение лексических элементов и их значения; понимание синтаксических отношений, в которые эти элементы вступают; выделение общего смысла сообщений. Кодирование же предполагает участие таких звеньев, как создание общего замысла, формирование его речевой схемы, выбор лексических компонентов и построение синтаксических структур, моторное воплощение высказывания. Основы нейропсихологии Эта книга, издаваемая к 100-летию со дня рождения А.Р.Лурия, предназначена для студентов в качестве учебного пособия еще самим автором. Она построена как учебный курс, в котором кратко излагается содержание нейропсихологии как учебной дисциплины. Автор подробно анализирует психологическую структуру и мозговые механизмы отдельных психических процессов – восприятия, произвольных движений и действий, внимания, памяти, речи, мышления. Раскрывает популярную сегодня среди нейропсихологов и клиницистов модель трех основных блоков мозга, в которой реализованы представления автора о целостном характере деятельности мозга при осуществлении психических процессов и об основных типах их нарушений. Письмо и речь. Нейролингвистические исследования В книге представлены две его монографии: «Очерки психофизиологии письма» (1950) и «Основные проблемы нейролингвистики» (1975). Обе они посвящены анализу психологической структуры письма и речи, проводимому с помощью нейропсихологического метода.Книга может быть полезна также студентам – филологам и педагогам, широкому кругу читателей, интересующихся проблемами речи и ее механизмов. Травматическая афазия Эта монография дает возможность уточнить ряд основных клинических понятий о поражениях мозговой деятельности и научно обосновать методы восстановления нарушенных мозговых функций. Прослеживая динамику афазических симптомов на последовательных этапах травматической болезни, автор дает новое теоретическое освещение этих расстройств, исходя из данных обшей мозговой патологии и тех положений о системной локализации функций, которые являются достижением современной и прежде всего советской неврологической мысли. Этапы пройденного пути Книга «Этапы пройденного пути» представляет собой последовательное изложение научных проблем, которые разрабатывались выдающимся советским психологом А.Р. Лурией в течение всей его жизни. Его научная автобиография – неотъемлемая часть истории и современного состояния советской и мировой психологической науки. Разрабатывая концепции исторического происхождения психических функций человека, А.Р. Лурия совместно с Л.С. Выготским и А.Н. Леонтьевым закладывал основы советской психологии. Язык и сознание Эта книга не ставит перед собой задачу проложить новые пути в одной из самых сложных областей науки — проблеме отношения языка и сознания.Ее задача скромнее: представить в сводном виде те основные положения, которые сложились за последние десятилетия в советской психологической науке, и несколько сблизить эти положения с основными данными современной лингвистики. Природа человеческих конфликтов Объективное изучение дезорганизации поведения человека. Тема книги «Природа человеческих конфликтов» – дезорганизация человеческого поведения, проблема взаимодействия воли, аффекта и поведения. Предпринята пытка рассмотреть психику в динамике, в единстве сознательных и неосознаваемых механизмов, в перспективе онто- и патогенеза. Разработанный для этих целей метод сопряженных моторных реакций – прообраз современного «детектора лжи». А.Р.Лурией был собран богатейший материал по конфликту аффективных процессов в разнообразных экспериментальных и естественных стрессовых ситуациях. Опыты проводились с детьми, студентами, преступниками и с людьми, имеющими психическую патологию. Итоги исследования позволили сформулировать целостный, системный взгляд на поведение человека, описать приемы преодоления деструктивных состояний, придать вес психологическому методу анализа нейродинамических процессов, увидеть связь между культурой и моторными реакциями человека. Ссылка на книгу удалена с сайта по просьбе издательства. Страница: 123 Добавить отзыв |
Источник
операции выбора в том случае, когда она не опирается на обобщение, заключенное в слове.
В работе В. Р. Лурия и Ф. Я. Юдович «Речь и развитие психических процессов у ребенка» изучалось влияние речи на развитие всех психических процессов и формирование практической и игровой деятельности ребенка. В работе показано, что овладение словесной системой перестраивает все основные психические процессы у ребенка и что слово оказывается, таким образом, мощным фактором, формирующим психическую деятельность, совершенствующим отражение действительности и создающим новые формы внимания, памяти воображения, мышления и действия.
С появлением слова, которое не только обозначает предметы окружающего мира, но и абстрагирует, выделяет нужные признаки, обобщает воспринимаемые сигналы, относя их к определенным категориям, систематизируя непосредственный опыт, изменяется весь процесс формирования психики.
Роль слова проявляется в том, что перестраивается восприятие мира, человеческое сознание переводится со ступени непосредственного, чувственного опыта на ступень обобщенного, рационального познания. Речь, являясь для ребенка основным средством общения, становится и средством углубленного анализа и синтеза действительности, «внешним регулятором поведения» (терминология И. П. Павлова). Появившись, слово входит в состав почти всех основных форм психической деятельности ребенка, участвуя в формировании восприятия и памяти, побуждения и действия. В работе А. Р. Лурия и Ф. Я. Юдович убедительно показано, что вся эта перестройка зависит от организации общения ребенка и развития его предметной деятельности. Мысль о том, что речь играет решающую роль в формировании психических процессов, впервые высказал Л. С. Выготский. Он выдвинул идею, что основным путем анализа развития высших психических функций является исследование той перестройки психических процессов, которая совершается под влиянием речи. Ему принадлежит цикл исследований о развитии понятий в детском возрасте, где показано, что характерные для ребенка формы общения начинаются с таких, где обобщение ряда предметов определяется непосредственным впечатлением и кончается такими формами, при которых каждый процесс анализа и синтеза действительности опосредуется словом, выделяющим нужный признак и относящим принимаемый предмет к определенной категории.
В специальных исследованиях экспериментально прослеживается процесс формирования активного внимания, которое постепенно начинает строиться при направляющем участии слова. Процесс развития памяти превращается в акт опосредованного словом, активного, произвольного запоминания. Анализ развития высших психических процессов, имеющих сложное функциональное строение, обнаруживает, что они построены при участии речи.
Исследования показали значение речи для формирования психических процессов и позволили не только проследить основные этапы развития речевой организации сложных психических процессов, но и сделать вывод о том, что психическое развитие человека имеет в своих истоках речевое общение ребенка со взрослым и что «функция, разделенная раньше между двумя людьми, становится затем способом организации собственного поведения ребенка».
Итак, в период раннего детства (1–3 года) ребенок приобретает речь, которая становится важнейшим стимулом его психического развития. В это же время возникает дифференцированная система отдельных психических функций с определенной структурой, в центре которой лежит восприятие. Изменение системы отношений функций друг к другу стоит в прямой и очень тесной связи со значением слов, которое начинает опосредовать психические процессы. В процессе усвоения способов употребления предметов и средств общения – языка – происходит развитие сознания ребенка и отдельных психических функций.
Дошкольный возраст (3–7 лет)
На третьем году жизни совершенствуются движения ребенка, формируются навыки самообслуживания, развивается игра, продолжается формирование речи. Хотя в это время роль взрослого продолжает оставаться ведущей, и сам ребенок еще очень беспомощен, постепенное развитие на третьем году жизни делает его более самостоятельным, что проявляется в том, что каждый ребенок в сфере своей практической жизни в пределах своих возможностей стремится действовать без помощи взрослых, проявлять некоторую независимость от них.
В трудах Л. С. Выготского отмечается, что единство мышления и речи возникает в результате развития и является характерным для человеческой интеллектуальной деятельности. В исследованиях Л. А. Венгера, В. С. Мухиной доказано, что к началу школьного обучения (6-летний возраст) у детей на основе речи формируются зачатки понятийного, словесно-логического мышления. Идея тесной взаимосвязи мышления и речи получила свое развитие в научных исследованиях.
Итак, речь тесно взаимодействует со всеми психическими функциями, становясь постепенно базой для развития мышления, влияет на развитие личности в целом. Поэтому столь важно комплексное (и прежде всего психологическое) обследование речи учащихся массовой средней школы, среди которых значительно число лиц с недостаточной ее сформированностью (третьим уровнем недоразвития речи, по Р. Е. Левиной). Такие дети пользуются развернутой фразой, но у них наблюдается фонетико-фонематические и лексико- грамматические нарушения: недостатки произношения звуков и нарушения слоговой структуры слова, неправильное или неточное употребление слов, ошибки в падежных окончаниях, смешивание временных и видовых форм глаголов, ошибки в согласовании и управлении. Дети чаще всего пользуются простыми предложениями и испытывают большие затруднения в употреблении распространенных и сложных предложений. В основном дети понимают обиходную речь, но при этом обнаруживается незнание некоторых слов и выражений, смешение смысловых значений слов, близких по звучанию. Границы III уровня недоразвития речи четко определены, тогда как среди детей с III уровнем общего недоразвития речи степень выраженности недоразвития отдельных функций речи неодинакова. По мнению Т. Б. Филичевой и Г. В. Чиркиной, у старших дошкольников с недоразвитием речи словесно-логическое мышление отстает, у них возникают затруднения с операциями анализа и синтеза, сравнения и обобщения. Эти затруднения во многом определяются недоразвитием обобщающей функции речи и обычно успешно компенсируются по мере коррекции.
В нашей совместной с Т. Н. Синяковой работе (1982) выявлена неоднородность группы детей с общим недоразвитием речи III уровня как по проявлению речевого расстройства, так и по внутренним механизмам, обусловливающим внешние проявления недоразвития речи.
Подчеркивается, что количественные показатели развития невербального интеллекта у этих детей колеблются преимущественно в пределах от нормы до низкой границы нормы. Несформированность некоторых знаний и недостаточность самоорганизации речевой деятельности влияет на процесс и результат мыслительной деятельности учащихся. В этой работе привлекается внимание к необходимости дифференцированного подхода к детям во время их обучения.
У детей с нарушениями речи наблюдается изменение в способах коммуникации, что проявляется, прежде всего, в том, что, например, нарушение речевого общения у многих из них ведет к активизации невербальных (мимических, жестовых) средств коммуникации. Наиболее общим в характеристике речевого общения детей, с проблемами психического развития, является ограничение их способности к приему и переработке информации.
Ими с трудом усваивается информация, которая адресована к пораженному анализатору. Выявлено, что при всех видах нарушений речевого развития:
• уменьшается объем информации, которая может быть принята в единицу времени, он снижен в той или иной мере по сравнению с нормой. Следовательно, для приема равного объема информации требуется больше времени, чем для обычных детей;
• нарушается точность принимаемой информации и замедляется ее переработка, так как повышаются пороги чувствительности анализаторов, что приводит к увеличению уровня шумов. Исследование проблемы в целом имеет теоретическое и практическое значение, так как расширяет границы познания сущности нормального и дисгармоничного развития, определяет практическую направленность психологической диагностики психического развития.
Знания общего и специфического в психическом развитии ребенка с тем или иным дефектом является одним из кардинальных условий, определяющих содержание и организацию коррекционно-воспитательной работы для каждой категории таких детей.
Это имеет прямое отношение и к детям с недоразвитием высших психических функций. Среди таких детей немалое число с интеллектуальным и речевым недоразвитием.
Дети с проблемами психического развития. М., 1995. С. 76—106.
Источник