А колмановский развитие психики ребенка

Родители во все времена были обеспокоены тем, как достучаться до детей. Что нужно сделать сегодня, чтобы ребенок уважал тебя и прислушивался к твоим советам? Мы поговорили об этом с Александром Колмановским — психологом, специалистом по семейным и детско-родительским отношениям и спикером мировой образовательной конференции EDCRUNCH 2019, которая пройдет в Москве 1 и 2 октября.

— Сейчас много говорят, что дети агрессивные, не слушаются, особенно школьники. Мол, пока не наорешь — они ничего не сделают, еще и нагрубят. Как можно этот авторитет заслужить?

Начнем с того, что подобным жалобам уже как минимум пять тысяч лет, а то и все пятнадцать тысяч, они далеко не новы. Подобные высказывания о том, что молодежь уже не та, что она испортилась, можно найти еще у Сократа. Так что я могу сказать, что в худшую сторону точно ничего не меняется.

Просто такие жалобы — следствие проблем самого взрослого. И тут в вопросе авторитета на первый план выходит доверие. Причем не ситуативное, не доверие в одном разговоре, а накапливаемое доверие, которое не декларируется, а подтверждается жизнью.

И ни в одной нормальной книге по психологии и воспитанию не может быть написано, что за день, неделю, месяц можно выстроить доверительные отношения с ребенком. Конечно, бывает так, что это чувство вспыхивает, причем не обязательно между ребенком и родителем, а вообще между двумя людьми, и ты понимаешь — да, это мой человек, я могу ему довериться. Но по-настоящему проверить это можно только в ситуации конфликта, столкновения интересов.

То есть ребенок должен доверять родителю и его жизненной позиции, его взглядам. В противном случае мы говорим не о доверии, а о страхе. Это и есть залог авторитета в глазах ребенка.

— Что конкретно надо предпринять, чтобы накопить такое доверие?

Тут скорее важны не практические шаги, а важно в принципе понимать и принимать поступки другого человека, ребенка, а особенно его проступки. Важно разобраться — какие чувства у тебя вызывают не успехи и достижения ребенка, а его неудачи, ошибки? И вот для ребенка главным показателем доверия и авторитета родителя является как раз чувство безопасности в ситуации ошибки.

Потому что дети в первую очередь доверяют тому, с кем безопасно. Если ребенок, например, опоздал на встречу или в школу, и взрослый ему говорит — забегался с утра, да? Не в издевательском или фамильярном тоне, а по-приятельски, показывая, что и у него такое бывало. Этому взрослому ребенок будет доверять и прислушиваться к нему.

А если взрослый говорит — ну как с тобой можно о чем-то договариваться, надо уметь рассчитать время! Может быть, он и прав, но чувства безопасности ребенку это не добавляет. И любые комментарии в таком стиле ребенок воспринимает настороженно, соответственно, авторитет взрослого падает. То есть авторитет — не вопрос завоевания или какой-то военной риторики, а вопрос долгих дипломатических переговоров.

— Что делать, если ребенок хамит и не слушается?

В первую очередь родитель должен посмотреть со стороны на самого себя. И подумать — «раз ребенок мне грубит, значит я не так начал разговор, не с той стороны зашел, не обратил должного внимания на состояние ребенка, недооценил степень его уверенности в себе». Вроде бы я только сказал, что «уже одиннадцать часов», а ребенок это может воспринять так, что он неправильный и не следит за временем.

— Значит, вы согласны с утверждением, что ребенка менять не надо? Что если ты изменишься сам и свое поведение изменишь — ребенок тоже начнет меняться в лучшую сторону?

Я бы сказал так — менять не надо вообще никого. Это неправильное слово и неправильное намерение, особенно в отношении ребенка. Вместо этого любому человеку надо задуматься — какие мои собственные действия мешают установить те отношения, которые я хочу? То есть корректировать нужно свои отдельные качества, в первую очередь обращать внимание на самого себя. Потому что поведение ребенка — это отражение нашего отношения к нему.

— Откуда вообще родителю взять силы быть вечно понимающим? Ведь родитель тоже человек и не может навсегда стать «активно слушающим».

Здесь я описал бы все проще. Призыв быть мудрым и слушающим — он звучит отовсюду, но не очень понятно, что это значит на практике и как этому следовать. Я бы сказал так: родителю нужно сдерживать свою назидательность в любом разговоре с ребенком.

И нужно это не потому, что так велит этика, а чисто в прагматическом плане. Потому что чем более назидательно я говорю, тем больше это отталкивает ребенка. Ведь родители и сами не любят, когда с ними так говорят!

Конечно, родители — живые люди, их ресурс не бесконечен, их может охватить и гнев, и раздражительность. И вот тут можно пойти двумя путями. Первый путь, когда родитель говорит — все это замечательно, я тебя люблю, но такое поведение я терпеть не намерен, я живой человек, считайтесь со мной. Для ребенка это значит вот что: иногда родитель мне запрещает так себя вести, а иногда сам себя так ведет. То есть, это позиция непоследовательная. Она приведет к повышению раздражительности.

Второй путь, когда родитель говорит — да, я сорвался, накричал, что-то швырнул, я это признаю. Но это всегда неправильно. И я так сделал, и, скорее всего, еще буду делать в будущем. Не потому, что ты такой плохой, а потому, что я живой человек со своими тараканами в голове. Но в любом случае я прошу прощения и буду стараться так больше не поступать. Это позиция последовательная, такой родитель будет становиться все более стрессоустойчивым, но, тем не менее, никогда не дойдет до состояния живого ангела, как и все мы.

— Мы постоянно говорим о том, что родитель должен смотреть на себя, следить за собой, должен то и должен это. Но ведь мы пытаемся воспитывать детей так, как на самом деле не умеем. Условно говоря, на нас орали и нас шлепали, мы так не хотим, и в книгах написано, что так нельзя. Но в нас бурлят чувства! И нам становится вдвойне стыдно. За то, что мы не знаем, как правильно, и за то, что в книге написано, что условно бить и орать не надо — а нам, может быть, иногда хочется. Как быть с чувством вины?

Чувство вины очень деструктивно. Оно нам никак не помогает корректировать поведение, а наоборот, зачастую из-за него мы и срываемся на детей. И в подавляющем большинстве случаев это чувство вины связано с нашими отношениями со своими родителями. А никак не с детьми.

Если меня самого все детство ругали и говорили, что я безответственный — как же мне правильно воспитать ребенка, чтобы в их глазах не выглядеть никудышным? А ответ с такой установкой — никак, это просто невозможно. И вот от этого и возникает страх неуспеха и чувство вины.

Что с этим делать? В психологии есть такой термин — «усыновить родителей». То есть внутренне поменяться с ними местами, начать общаться с ними сверху-вниз, как бы опекая. И тогда, со временем, их назидательность перестает восприниматься на свой счет. Чувство вины тоже сойдет на «нет» и перед своими детьми. Причем чем больше взрослый активно общается со своими родителями, тем увереннее он чувствует себя в отношениях с ребенком.

— Почему вообще многим так тяжело с собственными детьми? Почему родители становятся сами как будто малые дети, а ребенок для них — домашний тиран?

Сценарии возможны самые разные. Один из них — когда родитель не вкладывается по-настоящему в ребенка, из-за работы, отсутствия времени, сил, ресурсов. Не играет с ребенком, не валяется с ним в опавших листьях, не болтает о мелочах, которые так важны детям. И тогда родитель, может быть даже бессознательно, компенсирует этот дефицит времени с ребенком уступчивостью и податливостью.

Другой возможный сценарий — когда ребенок привлекает внимание. Ведь за любым детским капризом обычно стоит запрос на внимание. Пример: уже поздний вечер, ребенок очень устал, но как только родители его начинают укладывать спать, он приходит в жуткое возбуждение и ищет любой повод этот процесс растянуть — просит есть, пить, еще немного поиграть, прыгает по кровати, и так далее. За этим стоит детский страх, что родитель, укладывая его спать, хочет от него избавиться, отмахнуться. И зачастую этот страх имеет основание.

Ведь мы все к вечеру устаем, хотим уделить внимание супруге, супругу или просто посидеть в тишине. И родитель понимает, что ребенок-то прав, безвольно соглашается и идет на уступки — дает еды, разрешает еще посмотреть серию мультика. А на жесткость сил уже нет, но это и хорошо.

— То есть жестко противостоять в таком случае не нужно? А как тогда поступить?

Это трудная работа. Родитель должен принять решение категорически по существу и максимально дружелюбно по форме. То есть сказать — нет, мы никак не можем больше смотреть мультфильмы, уже поздно и пора пойти спать. Так же, как происходит в общении двух сверстников. Когда один зовет погулять другого, а друг отвечает — извини, никак не могу. Они ведь, в большинстве своем, не начинают кричать и драться потом?

То есть до ребенка надо донести решение не назидательно, а сочувственно. Да, понимаю, как тебе сейчас не хочется спать, но ничего поделать уже нельзя. И даже в ситуации, когда ребенка пришлось взять в охапку и унести в спальню, у родителей есть выбор — кричать на него при этом, или же утешать по дороге. И это две огромные для ребенка разницы.

— Хорошо, а вот как быть, если орут и бьют не родители, а сверстники? Надо ли учить ребенка пресловутому «давать сдачи»? Ведь не всегда конфликт можно решить мирным путем.

Безусловно, не всегда. Но прежде всего тут надо сделать вот что: объяснить ребенку, что стоит за любой агрессией. А за ней обычно стоит очень сильный внутренний дискомфорт. Это не ребенок-агрессор плохой, это ему настолько плохо, что он так себя ведет.

Объяснить это ребенку проще, если спросить его самого: в каком состоянии он ведет себя грубо? Когда все хорошо или когда он не выспался, например. И тогда ребенок очень быстро понимает, как работают механизмы человеческого поведения. Это пригодится не только для того, чтобы наладить отношения с одноклассниками, но и вообще в разных жизненных ситуациях в будущем.

Почему ребенок вообще себя ведет плохо, агрессивно? Потому что дома ему внушили, что он плохой и неправильный, не такой. Вот с такой установкой живет ребенок, и он будет обижать первым, пока не успели обидеть его.

И вот если ваш ребенок это хорошо понимает, он сможет разделять конфликтные ситуации на действительно опасные для него и на те, где к агрессору можно проявить доброту и поделиться бананом, спросить, влетело ли дома вчера за двойку, к примеру. Чем чаще ребенок практикует такое поведение, тем более устойчиво он себя будет чувствовать в других отношениях.

Но действительно бывают ситуации, когда никакая высокая психология уже не сработает, например, когда уже дошло до драки, применения силы. Тут ребенок тоже должен уметь различить опасность и защититься. Но все равно не следует настраивать ребенка на симметричный ответ в любом конфликте — а ты бей его еще сильнее! Иначе, чем будет наш ребенок тогда отличаться от агрессора? Ничем.

— Как говорить с детьми об ответственности или других важных темах так, чтобы они не восприняли это как скучные нотации?

Ребенок в любом случае воспримет это как нотацию, что бы вы ни делали. Критерием успешности разговора здесь служит только наличие или отсутствие запроса со стороны ребенка. Как бы из груди родителя не рвались всевозможные важные подсказки и советы о жизни, надо терпеливо дожидаться, пока ребенок спросит сам. Дети слышат наши советы только с того момента, как спрашивают их.

1 и 2 октября на Глобальной образовательной конференции EDCRUNCH 2019 психолог Александр Колмановский расскажет о том, к чему готовить детей, которые закончат школу только в 2030 году.